Хотя проходной балл на "общественном факультете" ниже, чем на инженерном.
У нас сейчас именно инженерные вузы стонут от недобора — и от качества того контингента, который приходится брать.
Хотя опять же — если сравнивать их не с ВШЭ или РГГУ, а с некоторыми конторами, которые формально тоже дают "гуманитарное образование" (да хотя бы даже с факультетом социологии МГУ, который при прежнем декане был просто анекдотическим заведением, да и сейчас вряд ли сильно лучше), то они будут смотреться весьма выигрышно. Впрочем, и среди инженерных вузов можно найти такие кузницы кадров для биржи труда... Так что вуз вузу очень рознь и многое зависит от того, кого с кем сравнивать.

Мы как-то съехали с проблемы "кнута и пряника" и личных социальных убеждений - на дураков.
Ну потому что Вы привели высказывание человека, проблема которого не в том, что он социолог, а в том, что он дурак.

Столько "дураков" не бывает.
"Столько" — это сколько? Речь шла об одном конкретном дураке.

Если становится "мэйнстримом" тезис, очевидно противоречащий фактом, значит есть тому причина и интерес.
Ну, причины-то, наверное, действительно всегда есть (хотя иной раз их даже предположить трудно). А вот насчет интереса — ой, я Вас умоляю! В истории науки есть множество примеров, когда мейнстримом становилась именно очевидная хрень — и оставалась им в течение десятилетий. Мой любимый пример — это господство преформизма, продолжавшееся лет полтораста (причем первые лет сто — вообще безраздельно, даже отдельных возражающих не было), несмотря на то, что наглядные опровержения имелись во множестве и были всем известны. А бихевиоризм? А уже упоминавшийся ламаркизм? Это просто самые "громкие" случаи, которые вспоминаются навскидку, а так-то подобного было сколько угодно (и продолжается сейчас). И какой, спрашивается, во всех этих случаях был интерес у тех, чьими усилиями представления, абсолютно ни на чем не основанные и в общем-то уже пролучившие достаточно опровержений, становились мейнстримом и оставались им?

(Пожалуй, вишенка на торте: я тут как раз на днях дочитал, наконец, книгу Майкла Ко "Разгадка кода майя". Ну, в общем, историю эту я в общих чертах знал и раньше: как мировая майянистика за почти полтора века почти не продвинулась в расшифровке письменности майя и уже отчаялась это сделать, как в итоге эту задачу решил человек, работавший в самой неподходящей для этого стране в самое неподходящее время и ни разу в жизни не бывавший на Юкатане; как авторитета одного-единственного ученого хватило, чтобы задержать принятие этого открытия почти на четверть века, как сразу после смерти этого авторитета все выдохнули с облегчением и радостно принялись читать майянские тексты... Конечно, у Ко, бывшего нге только свидетелем, но и активным участником тех событий, приведена масса вкусных подробностей, но, повторяю, общую канву я знал. А вот чего я совсем не знал — так это ситуации, возникшей после полной победы нового знания. Оказывается, с энтузиазмом его восприняли в основном эпиграфисты, искусствоведы, кабинетные историки. А полевые археологи (которые в основном и занимались исследованиями памятников майя) в большинстве своем отреагировали так: ну, может, эти крокозябры читать и можно — но не нужно. Все это — вранье, пропаганда, тщеславные похвальбы царьков, байки о никогда не происходивших событиях и никогда не живших людях, а то и вовсе о фантастических существах, и вообще это никак не помогает нам понять, как была устроена повседневная жизнь майя и экономика их общества... В общем, нечего тут читать всякие глупости, хотите заниматься настоящей наукой — берите лопаты и копайте! Т. е. целое научное сообщество может преспокойно продолжать игнорировать важнейшее открытие в своей области, даже уже признав его.)

Еще и еще раз: важно, верно ли то или иное положение, а не то, почему тот или иной ученый его поддерживает. А вопрос о верности положения решается оценкой аргументов в его пользу или против него — а отнюдь не поисками "интереса".