Человек, конечно, тоже был дикий
Dec. 3rd, 2023 07:02 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
zlata_glПродолжаю читать и рекламировать книжки из списка премии "Просветитель".
Ричард Рэнгем
Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека
Если бы в начале моей карьеры мне сказали, что через пятьдесят лет я напишу книгу о людях, я бы очень удивился. В 1970-х годах мне выпала честь быть аспирантом в проекте Джейн Гудолл по изучению шимпанзе в Танзании.
Целыми днями наблюдать за человекообразными обезьянами в их естественной среде обитания – что могло быть лучше? Больше всего на свете я мечтал изучать поведение животных и в 1987 году основал свой собственный проект по изучению диких шимпанзе в Национальном парке Кибале в Уганде.
Однако идиллию моих исследований нарушили удивительные открытия, которые трудно было игнорировать. Время от времени шимпанзе проявляли вспышки исключительной жестокости. Чтобы понять эволюционное происхождение такого поведения, я решил сравнить шимпанзе с их ближайшими родственниками, бонобо. В 1990-х годах как раз начинались интенсивные исследования бонобо. Оказалось, что шимпанзе и бонобо составляют любопытную пару: бонобо гораздо более миролюбивы по сравнению с относительно агрессивными шимпанзе. В ходе работы над множеством совместных проектов, которые я описываю в этой книге, – в первую очередь проектов с Брайаном Хейром и Викторией Уоббер, – мы с коллегами пришли к выводу, что бонобо произошли от шимпанзеподобного предка в ходе процесса, который сильно напоминал одомашнивание. Мы назвали этот процесс “самоодомашниванием”. И поскольку человеческое поведение часто сравнивают с поведением одомашненных животных, открытия, сделанные при изучении бонобо, помогли нам лучше понять эволюцию человека.
Дальше "красной нитью" проходит слово "самоодомашнивание".
А еще - разделение на 2 вида агрессии:
Разгадка парадокса, которую я привожу в этой книге, заключается в том, что наша социальная терпимость и наша агрессивность на самом деле не так сильно противоречат друг другу, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что эти типы поведения основаны на разных типах агрессии. В основе нашей социальной толерантности лежит относительно низкая склонность к реактивной агрессии. А жестокость, делающая человека таким смертоносным видом, основана на проактивной агрессии. В этой книге я впервые расскажу, как в человеке слились эти два свойства: низкая склонность к реактивной агрессии и высокая склонность к проактивной агрессии.
Реактивная агрессия – это реакция на угрозу.
Вася косо посмотрел на Федю, Федя Васю обматерил, Вася дал Феде по морде, Федя достал нож.
Проактивная, это
"Но тот, кто раньше с нею был
Меня, как видно, не забыл
И как-то в осень, и как-то в осень
Иду с дружком, гляжу — стоят
Они стояли молча в ряд
Они стояли молча в ряд
Их было восемь".
Ну и все войны.
Кстати, Де-Вааль описывает коалиции у шимпов, когда 2 самца убили третьего, более молодого и сильного.
Кое-что на память.
Соотношение количества проактивных и реактивных убийств (вне военного времени) изучено не очень хорошо, но в целом реактивные убийства случаются чаще. Как показал Марвин Вольфганг, 35 % убийств в Филадельфии происходят в результате “битв характеров”. При этом, как заключает Вольфганг вместе с криминологом Франко Ферракути, “судя по всему, менее 5 % всех известных убийств являются предумышленными, заранее спланированными и преднамеренными”
В одном недавнем исследовании сравнивались близнецы из 254 монозиготных (идентичных) пар и 413 дизиготных (разнояйцевых) пар, жившие в одних и тех же семьях с рождения до 12 лет. Здесь агрессивность детей оценивали их учителя. Оказалось, что генетическими факторами объясняется от 39 до 45 % изменчивости по шкале проактивной агрессии и от 27 до 42 % изменчивости по шкале реактивной агрессии.
самая большая странность человека – это его огромный моральный диапазон, включающий в себя как неописуемую порочность, так и поразительную щедрость. С биологической точки зрения такое многообразие реакций объяснить очень трудно. Если мы эволюционно приспособлены быть хорошими, то почему мы настолько плохие? А если мы эволюционно приспособлены быть безнравственными, то как же мы можем быть настолько великодушными?
В каждой позиции есть своя правда. Есть много данных, говорящих в пользу того, что люди от рождения склонны к доброте, – точно так же, как и в пользу того, что мы самопроизвольно испытываем эгоистичные чувства, ведущие к агрессии. И еще никому не удалось доказать, что какая-то из этих двух тенденций более значима с биологической точки зрения или более важна с точки зрения эволюции.
Шимпанзе и бонобо – самые близкие родственники человека среди человекообразных обезьян, и нас связывает одинаковая степень родства. Они составляют феноменальную пару. Внешне они настолько похожи друг на друга, что в течение многих лет их считали одним видом. В поведении каждого из этих двух сестринских видов есть множество общих черт с поведением человека. Но при этом во многих отношениях социальное устройство шимпанзе и бонобо диаметрально противоположно.
У шимпанзе самцы доминируют над самками, а насилие встречается относительно часто. У бонобо самки часто доминируют над самцами, насилие встречается редко, а эротизм обычно замещает агрессию.
Про это - много у Де-Вааля.
В одном недавнем исследовании сравнивались близнецы из 254 монозиготных (идентичных) пар и 413 дизиготных (разнояйцевых) пар, жившие в одних и тех же семьях с рождения до 12 лет. Здесь агрессивность детей оценивали их учителя. Оказалось, что генетическими факторами объясняется от 39 до 45 % изменчивости по шкале проактивной агрессии и от 27 до 42 % изменчивости по шкале реактивной агрессии.
Лоренц считал, что под влиянием цивилизации люди стали чересчур одомашненными, а это сделало их непривлекательными, инфантильными и нежизнеспособными. В противоположность группе Фишера, объяснявшей безупречность арийцев их повышенной одомашненностью, Лоренц считал сильно одомашненные популяции человека деградировавшими версиями природного идеала21.
Из своих псевдонаучных рассуждений Лоренц и Фишер делали ровно противоположные выводы, ставшие, однако, основой для одинаково опасных евгенических идей.
Очень много -про эксперимент Беляева из Новосибирска по одомашниванию лис.
Всего лет за 20 лисы "насобачились" вилять хвостом.
Поэтому всех так поразили результаты масштабного долгосрочного эксперимента, проведенного советским генетиком Дмитрием Беляевым. Он показал, что синдром одомашнивания – это вовсе не простой набор адаптаций. Оказалось, что синдром одомашнивания представляет собой набор неадаптивных признаков, появившихся в ответ на одно главное обстоятельство – одомашнивание. Весь синдром одомашнивания целиком, как показал Беляев, аналогичен мужскому соску. Это поразительный пример того, как неадаптивные побочные продукты отбора могут иметь важнейшее биологическое значение....
Гипотеза Беляева заключалась в том, что селекция по одному-единственному наследственному признаку – дружелюбному отношению к человеку – может привести к развитию синдрома одомашнивания, в том числе повышенной скорости размножения. Его основная идея была в том, что животные, которые боятся человека и проявляют по отношению к нему спонтанную агрессию, вряд ли смогли бы жить с ним бок о бок. Соответственно, на ранних стадиях одомашнивания отбор всегда должен идти в пользу более смирных животных, не проявляющих реактивной агрессии. ...
Эксперимент принес плоды раньше, чем ожидалось. Уже в третьем поколении некоторые животные из экспериментальной популяции не проявляли ни агрессии, ни страха перед человеком. В четвертом поколении появились лисята, которые сами подходили к изумленным ученым, по-собачьи виляя хвостом. При этом лисы из контрольной популяции не виляли хвостом никогда12. В шестом поколении появилась “элита” одомашнивания. Такие “элитарные” лисицы не только виляли хвостом, но и скулили, пытаясь привлечь внимание человека. Они сами подходили к ученым, обнюхивали и лизали их руки. По словам сотрудницы Беляева Людмилы Трут, к десятому поколению эти “элитарные” лисицы уже составляли 18 % от всех лисят, к двадцатому поколению – 35 %, а к тридцатому – тридцать пятому – 70–80 %. Всего через несколько лет Американский клуб собаководства подал заявку на импорт одомашненных лисиц для содержания в качестве домашних животных..
К 1962 году 6 % экспериментальных лисиц размножались не только летом, но и осенью и весной. К 1969 году 40 % самок размножались три раза в год, в отличие от контрольных линий, размножавшихся всего раз в год. Эти изменения явно были генетическими, потому что проявлялись всегда в одних и тех же семьях...
Через 15–20 поколений мы обратили внимание на появление лисиц с укороченными хвостами и лапами
Всё это хорошо, конечно.
Но если это уже собаки, то вроде бы придется и уважать их "как собак".
Давать этим щенкам полгода жизни и забивать на мех - может стать проблемой.
Как-то всегда человек относился к собаке - иначе, чем к свинье или овце.
Что-то в ней есть...
Сравнение мозга шимпанзе и бонобо с точки зрения идеи самоодомашнивания.
Автор считает различия медлу неандерами и сапиенсами примерно в духе шимпанзе/бонобо.
Сапиенсы научились подавлять реактивную агрессию внутри группы.
Синдром одомашнивания указывает на то, что менее агрессивный темперамент начал формироваться в Африке во время среднего плейстоцена, около 300 тысяч лет назад, сделавшись в итоге отличительным признаком Homo sapiens. Со временем череп стал более феминизированным, синдром одомашнивания более выраженным, а гены клеток нервного гребня подверглись положительному отбору. Все имеющиеся данные говорят о том, что наши предки становились все более миролюбивыми. Однако эти данные не объясняют, почему и как происходил отбор против реактивной агрессии. К счастью, на этот счет существует исчерпывающая гипотеза, которую можно назвать гипотезой смертной казни. Гипотеза смертной казни – чисто научное объяснение, не имеющее никакого этического подтекста: из него не следует, что смертная казнь должна считаться общественным благом в наши дни. Тем не менее нельзя не признать, что центральное положение гипотезы жутковатое: согласно ему, в основе отбора против агрессивности лежали смертные казни, которым подвергались нарушители общественных норм.
Выбирая, с кем общаться, шимпанзе опираются на прошлый опыт взаимодействия. С дружелюбными особями, готовыми к кооперации, хотят общаться многие. Тех, кто к кооперации не готов, чаще избегают. Так же ведут себя и многие другие виды животных18. Так что незаинтересованность шимпанзе в репутации связана не с отсутствием индивидуальности или неспособностью оценивать чужие действия. Шимпанзе знают, что их партнеры разные, но эту информацию им приходится держать при себе. Потому что обсудить ее с другими они не могут.
У человека все совсем иначе. Мы живем в окружении сплетен, и репутация для нас крайне важна. Часто мы этого даже не осознаем. Люди охотнее жертвуют деньги и убирают в комнате в присутствии наблюдателей. Наблюдателям даже необязательно быть живыми людьми. Достаточно нарисовать на чашке два кружочка, напоминающих глаза, и поставить ее рядом с ящиком для пожертвований – и люди начнут жертвовать больше денег19. Наша чувствительность к чужому мнению проявляется уже в раннем детстве. Энгельман протестировал пятилетних дошкольников по той же схеме, которую он применял к шимпанзе. Оказалось, что дети, в отличие от шимпанзе, меняют свое поведение в присутствии наблюдателя. Когда на них смотрят, они меньше воруют и больше помогают.
В сообществах охотников-собирателей, как мы сейчас увидим, агрессоров останавливает вовсе не отпор со стороны коалиционных объединений и вовсе не женщины, противостоящие мужчинам. В случаях, когда насилие не удается остановить ни насмешками, ни просьбами, ни бойкотированием, ни переходом на другую стоянку, сообществу ничего не остается, кроме как прибегнуть к крайней мере: смертной казни, как и предсказывал Дарвин.
Даже у современных мужчин (но не женщин), как показало исследование 2008 года, относительная ширина лица коррелирует со склонностью к реактивной агрессии. Во время полового созревания у мальчиков лица становятся шире, чем у девочек, – по всей видимости, под влиянием тестостерона. Известно, что в профессиональном хоккее игроки с широкими лицами в среднем проводят больше времени на скамейке штрафников, чем игроки с узкими лицами. В целом в популяции белых европейцев широколицые мужчины имеют повышенную склонность не только к нападениям и ответной агрессии, но и к эгоистичному и корыстному поведению. Они также менее склонны к кооперации и уступкам и набирают больше баллов по признаку “отсутствие страха и доминантность” в тестировании на психопатию и больше баллов по шкале эгоистичной импульсивности. Широколицые мужчины также лучше дерутся.
Ломброзо возвращается ?
Конечно, это корреляционная зависимость, а не непочредственная. Однако...
Человек, как педоморфизм обезьяны - тоже интересная версия.
В массовой культуре иногда используется ложная трактовка идеи педоморфизма человека. В 1939 году Олдос Хаксли в своем романе “Через много лет” описал вымышленный мир, в котором люди живут гораздо дольше, чем в реальности. В этой истории Пятый граф Гонистера поедает сырые внутренности карпа в надежде отсрочить свою смерть. Затея старика оказывается успешной, однако позже выясняется, что это была сделка с дьяволом. К тому моменту, когда ему исполняется двести лет, он превращается во взрослую человекообразную обезьяну – неуправляемое волосатое животное, утратившее способность говорить на человеческом языке. Его держат взаперти в подземных катакомбах вместе со слугой, его ровесником, на которого он кричит и срывается по самому ничтожному поводу23.
В основе фантазии Хаксли лежало представление о человеке как о застрявшей в детстве обезьяне. По его мысли, если бы люди могли жить дольше, они бы перестали быть юными обезьянами – а значит, перестали бы быть и людьми. Это предположение родилось на основе научных данных. В 1926 году немецкий антрополог Альберт Нэф обратил внимание, что взрослый человек больше похож на молодого, а не на взрослого шимпанзе. Вывод из этого напрашивался сам собой: эволюция создала нас путем педоморфизма...
Имеющиеся данные показывают, что у людей, как и у овец, на гомосексуальные наклонности влияет уровень тестостерона во время эмбрионального развития. Внутриутробный уровень тестостерона обычно оценивают, сравнивая длину безымянного (четвертого) пальца с длиной указательного (второго) пальца: повышенный внутриутробный тестостерон ассоциирован с относительно длинным безымянным пальцем. Масштабные исследования гомосексуальных людей в США, Китае и Японии показали, что у гомосексуальных женщин безымянный палец, как правило, относительно длинный, а у гомосексуальных мужчин относительно короткий.
Надо же...
А я думала, что измерение пальцев, это какой-то закидон британских ученых, которым нечем заняться.
Еще одна загадка: почему мы считаем одни действия правильными, а другие нет? Ученые, пытаясь найти универсальное объяснение моральным правилам, обычно обращаются к двум концепциям: “утилитарной” и “деонтологической”. Каждая применима в ряде случаев, но ни одна не годится в качестве универсального ответа.
Согласно принципу утилитарности, люди должны всегда стремиться к максимизации общего блага. В некоторых экспериментах испытуемые, перед которыми ставят моральные дилеммы, ведут себя в соответствии с этим принципом. Одна из широко применяемых философских дилемм – мысленный эксперимент с вагонеткой, несущейся по рельсам. Наблюдатель знает, что, если он ничего не предпримет, вагонетка раздавит пять человек. Но он может переключить стрелку и направить вагонетку на другой путь, где она раздавит всего одного человека. Переключит ли он стрелку? 90 % людей, которым задавали этот вопрос, отвечали “да”. Ведь, переключив стрелку, можно спасти больше жизней, чем не делая ничего, и таким образом максимизировать общее благо. Это и есть принцип утилитарности.
Принцип деонтологии, напротив, утверждает, что категории добра и зла являются абсолютными. Они не подлежат сомнению. Иногда люди в своих действиях руководствуются именно этим принципом. В одном из экспериментов испытуемым рассказывают о враче и его пяти пациентах, которые погибнут, если им не пересадят донорские органы. У этого врача есть еще один пациент, чьи органы можно было бы использовать, чтобы спасти тех пятерых. Должен ли врач пожертвовать одним пациентом, чтобы спасти пятерых? 98 % процентов людей отвечают “нет”. Когда их спрашивают почему, они отвечают, что убивать нельзя.
Эти два примера показывают, что в разных ситуациях мы руководствуемся разными принципами.
В процессе эволюции человека реактивная агрессия снизилась, а проактивная осталась на высоком уровне. Как показывают приведенные в этой книге данные, наша склонность к реактивной агрессии уменьшилась в результате самоодомашнивания, которое началось как минимум 200 тысяч лет назад – а возможно, и раньше, в самом начале становления Homo sapiens чуть больше 300 тысяч лет назад. Ключевым фактором стало появление речи: она позволяла бета-самцам объединяться для убийства терроризировавших их альфа-самцов. Благодаря речи подчиненные особи могли согласовывать планы и убивать надежно и безопасно, не вступая в потенциально рискованные конфронтации;
Опираясь на наши знания о динамике развития человека, можно сделать и более общий вывод: группы и индивиды всегда будут заинтересованы в конкурентной борьбе за власть. Но это необязательно должно приводить к войнам. Необязательно всегда будет патриархат, издевательства в школах, сексуальное насилие, уличная преступность и злоупотребление властью. Справедливые и лишенные насилия формы социального устройства вполне возможны. И может быть, в будущем они будут даже более совершенны, чем те формы правления, которые сегодня существуют в Исландии и других относительно эгалитарных и миролюбивых странах.
Единственная гарантия, которую может дать эволюционный анализ, – это что создать более справедливое и мирное общество будет непросто. Это потребует огромных усилий, планирования и кооперации. Кочующие охотники-собиратели хорошо умели бороться с нарушителями правил и тиранами. Каждое сообщество должно найти свои способы борьбы. Чтобы предотвратить насилие, мы должны всегда помнить о том, как легко разрушить общественный строй и как трудно его создать...
Миссия человечества – не в укреплении кооперации: эта задача относительно проста и глубоко встроена в нашу мораль и одомашненную психику. Гораздо более трудная задача – это снижение нашей склонности к организованному насилию.
Мы уже начали движение в этом направлении, но идти нам еще далеко.
Оптимист, однако.
Последние строки:
Я надеюсь, что в скором времени смертную казнь отменят все страны мира – подобно тому, как большинство стран объявили вне закона такие архаичные традиции, как каннибализм, рабство и насилие в браке. Если какое-то поведение естественно, это не значит, что его стоит поощрять. В фильме 1951 года “Африканская королева” героиня Кэтрин Хепбёрн совершенно справедливо отчитала грубоватого Чарли Оллната, которого играл Хамфри Богарт, за его вульгарное поведение: “Мы пришли в этот мир, мистер Оллнат, чтобы возвыситься над своей природой”.
Тем не менее надо отдать должное заслугам смертной казни. До недавнего времени она ценилась совсем не за то, за что ее стоит ценить. Эволюционные последствия социально приемлемых убийств разглядеть не так просто. Может показаться, что значение смертной казни ограничено удовлетворением низменных инстинктов кровожадной толпы и деспотичных правителей. Но давайте сделаем шаг назад и, отдавая дань уважения нашему трудному прошлому, поблагодарим наших жестоких предков за то, что они сделали из нас человека разумного. Ведь, по иронии судьбы, именно палачи подарили нам зачатки разума.
Сегодня надо быть очень смелым, чтобы писать такое в условиях парадигм кафедры общественных наук.
Там еще много интересного.
Читать явно стОит.
100% доверчивость проявлять не обязательно.
Ричард Рэнгем
Парадокс добродетели. Странная история взаимоотношений нравственности и насилия в эволюции человека
Если бы в начале моей карьеры мне сказали, что через пятьдесят лет я напишу книгу о людях, я бы очень удивился. В 1970-х годах мне выпала честь быть аспирантом в проекте Джейн Гудолл по изучению шимпанзе в Танзании.
Целыми днями наблюдать за человекообразными обезьянами в их естественной среде обитания – что могло быть лучше? Больше всего на свете я мечтал изучать поведение животных и в 1987 году основал свой собственный проект по изучению диких шимпанзе в Национальном парке Кибале в Уганде.
Однако идиллию моих исследований нарушили удивительные открытия, которые трудно было игнорировать. Время от времени шимпанзе проявляли вспышки исключительной жестокости. Чтобы понять эволюционное происхождение такого поведения, я решил сравнить шимпанзе с их ближайшими родственниками, бонобо. В 1990-х годах как раз начинались интенсивные исследования бонобо. Оказалось, что шимпанзе и бонобо составляют любопытную пару: бонобо гораздо более миролюбивы по сравнению с относительно агрессивными шимпанзе. В ходе работы над множеством совместных проектов, которые я описываю в этой книге, – в первую очередь проектов с Брайаном Хейром и Викторией Уоббер, – мы с коллегами пришли к выводу, что бонобо произошли от шимпанзеподобного предка в ходе процесса, который сильно напоминал одомашнивание. Мы назвали этот процесс “самоодомашниванием”. И поскольку человеческое поведение часто сравнивают с поведением одомашненных животных, открытия, сделанные при изучении бонобо, помогли нам лучше понять эволюцию человека.
Дальше "красной нитью" проходит слово "самоодомашнивание".
А еще - разделение на 2 вида агрессии:
Разгадка парадокса, которую я привожу в этой книге, заключается в том, что наша социальная терпимость и наша агрессивность на самом деле не так сильно противоречат друг другу, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что эти типы поведения основаны на разных типах агрессии. В основе нашей социальной толерантности лежит относительно низкая склонность к реактивной агрессии. А жестокость, делающая человека таким смертоносным видом, основана на проактивной агрессии. В этой книге я впервые расскажу, как в человеке слились эти два свойства: низкая склонность к реактивной агрессии и высокая склонность к проактивной агрессии.
Реактивная агрессия – это реакция на угрозу.
Вася косо посмотрел на Федю, Федя Васю обматерил, Вася дал Феде по морде, Федя достал нож.
Проактивная, это
"Но тот, кто раньше с нею был
Меня, как видно, не забыл
И как-то в осень, и как-то в осень
Иду с дружком, гляжу — стоят
Они стояли молча в ряд
Они стояли молча в ряд
Их было восемь".
Ну и все войны.
Кстати, Де-Вааль описывает коалиции у шимпов, когда 2 самца убили третьего, более молодого и сильного.
Кое-что на память.
Соотношение количества проактивных и реактивных убийств (вне военного времени) изучено не очень хорошо, но в целом реактивные убийства случаются чаще. Как показал Марвин Вольфганг, 35 % убийств в Филадельфии происходят в результате “битв характеров”. При этом, как заключает Вольфганг вместе с криминологом Франко Ферракути, “судя по всему, менее 5 % всех известных убийств являются предумышленными, заранее спланированными и преднамеренными”
В одном недавнем исследовании сравнивались близнецы из 254 монозиготных (идентичных) пар и 413 дизиготных (разнояйцевых) пар, жившие в одних и тех же семьях с рождения до 12 лет. Здесь агрессивность детей оценивали их учителя. Оказалось, что генетическими факторами объясняется от 39 до 45 % изменчивости по шкале проактивной агрессии и от 27 до 42 % изменчивости по шкале реактивной агрессии.
самая большая странность человека – это его огромный моральный диапазон, включающий в себя как неописуемую порочность, так и поразительную щедрость. С биологической точки зрения такое многообразие реакций объяснить очень трудно. Если мы эволюционно приспособлены быть хорошими, то почему мы настолько плохие? А если мы эволюционно приспособлены быть безнравственными, то как же мы можем быть настолько великодушными?
В каждой позиции есть своя правда. Есть много данных, говорящих в пользу того, что люди от рождения склонны к доброте, – точно так же, как и в пользу того, что мы самопроизвольно испытываем эгоистичные чувства, ведущие к агрессии. И еще никому не удалось доказать, что какая-то из этих двух тенденций более значима с биологической точки зрения или более важна с точки зрения эволюции.
Шимпанзе и бонобо – самые близкие родственники человека среди человекообразных обезьян, и нас связывает одинаковая степень родства. Они составляют феноменальную пару. Внешне они настолько похожи друг на друга, что в течение многих лет их считали одним видом. В поведении каждого из этих двух сестринских видов есть множество общих черт с поведением человека. Но при этом во многих отношениях социальное устройство шимпанзе и бонобо диаметрально противоположно.
У шимпанзе самцы доминируют над самками, а насилие встречается относительно часто. У бонобо самки часто доминируют над самцами, насилие встречается редко, а эротизм обычно замещает агрессию.
Про это - много у Де-Вааля.
В одном недавнем исследовании сравнивались близнецы из 254 монозиготных (идентичных) пар и 413 дизиготных (разнояйцевых) пар, жившие в одних и тех же семьях с рождения до 12 лет. Здесь агрессивность детей оценивали их учителя. Оказалось, что генетическими факторами объясняется от 39 до 45 % изменчивости по шкале проактивной агрессии и от 27 до 42 % изменчивости по шкале реактивной агрессии.
Лоренц считал, что под влиянием цивилизации люди стали чересчур одомашненными, а это сделало их непривлекательными, инфантильными и нежизнеспособными. В противоположность группе Фишера, объяснявшей безупречность арийцев их повышенной одомашненностью, Лоренц считал сильно одомашненные популяции человека деградировавшими версиями природного идеала21.
Из своих псевдонаучных рассуждений Лоренц и Фишер делали ровно противоположные выводы, ставшие, однако, основой для одинаково опасных евгенических идей.
Очень много -про эксперимент Беляева из Новосибирска по одомашниванию лис.
Всего лет за 20 лисы "насобачились" вилять хвостом.
Поэтому всех так поразили результаты масштабного долгосрочного эксперимента, проведенного советским генетиком Дмитрием Беляевым. Он показал, что синдром одомашнивания – это вовсе не простой набор адаптаций. Оказалось, что синдром одомашнивания представляет собой набор неадаптивных признаков, появившихся в ответ на одно главное обстоятельство – одомашнивание. Весь синдром одомашнивания целиком, как показал Беляев, аналогичен мужскому соску. Это поразительный пример того, как неадаптивные побочные продукты отбора могут иметь важнейшее биологическое значение....
Гипотеза Беляева заключалась в том, что селекция по одному-единственному наследственному признаку – дружелюбному отношению к человеку – может привести к развитию синдрома одомашнивания, в том числе повышенной скорости размножения. Его основная идея была в том, что животные, которые боятся человека и проявляют по отношению к нему спонтанную агрессию, вряд ли смогли бы жить с ним бок о бок. Соответственно, на ранних стадиях одомашнивания отбор всегда должен идти в пользу более смирных животных, не проявляющих реактивной агрессии. ...
Эксперимент принес плоды раньше, чем ожидалось. Уже в третьем поколении некоторые животные из экспериментальной популяции не проявляли ни агрессии, ни страха перед человеком. В четвертом поколении появились лисята, которые сами подходили к изумленным ученым, по-собачьи виляя хвостом. При этом лисы из контрольной популяции не виляли хвостом никогда12. В шестом поколении появилась “элита” одомашнивания. Такие “элитарные” лисицы не только виляли хвостом, но и скулили, пытаясь привлечь внимание человека. Они сами подходили к ученым, обнюхивали и лизали их руки. По словам сотрудницы Беляева Людмилы Трут, к десятому поколению эти “элитарные” лисицы уже составляли 18 % от всех лисят, к двадцатому поколению – 35 %, а к тридцатому – тридцать пятому – 70–80 %. Всего через несколько лет Американский клуб собаководства подал заявку на импорт одомашненных лисиц для содержания в качестве домашних животных..
К 1962 году 6 % экспериментальных лисиц размножались не только летом, но и осенью и весной. К 1969 году 40 % самок размножались три раза в год, в отличие от контрольных линий, размножавшихся всего раз в год. Эти изменения явно были генетическими, потому что проявлялись всегда в одних и тех же семьях...
Через 15–20 поколений мы обратили внимание на появление лисиц с укороченными хвостами и лапами
Всё это хорошо, конечно.
Но если это уже собаки, то вроде бы придется и уважать их "как собак".
Давать этим щенкам полгода жизни и забивать на мех - может стать проблемой.
Как-то всегда человек относился к собаке - иначе, чем к свинье или овце.
Что-то в ней есть...
Сравнение мозга шимпанзе и бонобо с точки зрения идеи самоодомашнивания.
Автор считает различия медлу неандерами и сапиенсами примерно в духе шимпанзе/бонобо.
Сапиенсы научились подавлять реактивную агрессию внутри группы.
Синдром одомашнивания указывает на то, что менее агрессивный темперамент начал формироваться в Африке во время среднего плейстоцена, около 300 тысяч лет назад, сделавшись в итоге отличительным признаком Homo sapiens. Со временем череп стал более феминизированным, синдром одомашнивания более выраженным, а гены клеток нервного гребня подверглись положительному отбору. Все имеющиеся данные говорят о том, что наши предки становились все более миролюбивыми. Однако эти данные не объясняют, почему и как происходил отбор против реактивной агрессии. К счастью, на этот счет существует исчерпывающая гипотеза, которую можно назвать гипотезой смертной казни. Гипотеза смертной казни – чисто научное объяснение, не имеющее никакого этического подтекста: из него не следует, что смертная казнь должна считаться общественным благом в наши дни. Тем не менее нельзя не признать, что центральное положение гипотезы жутковатое: согласно ему, в основе отбора против агрессивности лежали смертные казни, которым подвергались нарушители общественных норм.
Выбирая, с кем общаться, шимпанзе опираются на прошлый опыт взаимодействия. С дружелюбными особями, готовыми к кооперации, хотят общаться многие. Тех, кто к кооперации не готов, чаще избегают. Так же ведут себя и многие другие виды животных18. Так что незаинтересованность шимпанзе в репутации связана не с отсутствием индивидуальности или неспособностью оценивать чужие действия. Шимпанзе знают, что их партнеры разные, но эту информацию им приходится держать при себе. Потому что обсудить ее с другими они не могут.
У человека все совсем иначе. Мы живем в окружении сплетен, и репутация для нас крайне важна. Часто мы этого даже не осознаем. Люди охотнее жертвуют деньги и убирают в комнате в присутствии наблюдателей. Наблюдателям даже необязательно быть живыми людьми. Достаточно нарисовать на чашке два кружочка, напоминающих глаза, и поставить ее рядом с ящиком для пожертвований – и люди начнут жертвовать больше денег19. Наша чувствительность к чужому мнению проявляется уже в раннем детстве. Энгельман протестировал пятилетних дошкольников по той же схеме, которую он применял к шимпанзе. Оказалось, что дети, в отличие от шимпанзе, меняют свое поведение в присутствии наблюдателя. Когда на них смотрят, они меньше воруют и больше помогают.
В сообществах охотников-собирателей, как мы сейчас увидим, агрессоров останавливает вовсе не отпор со стороны коалиционных объединений и вовсе не женщины, противостоящие мужчинам. В случаях, когда насилие не удается остановить ни насмешками, ни просьбами, ни бойкотированием, ни переходом на другую стоянку, сообществу ничего не остается, кроме как прибегнуть к крайней мере: смертной казни, как и предсказывал Дарвин.
Даже у современных мужчин (но не женщин), как показало исследование 2008 года, относительная ширина лица коррелирует со склонностью к реактивной агрессии. Во время полового созревания у мальчиков лица становятся шире, чем у девочек, – по всей видимости, под влиянием тестостерона. Известно, что в профессиональном хоккее игроки с широкими лицами в среднем проводят больше времени на скамейке штрафников, чем игроки с узкими лицами. В целом в популяции белых европейцев широколицые мужчины имеют повышенную склонность не только к нападениям и ответной агрессии, но и к эгоистичному и корыстному поведению. Они также менее склонны к кооперации и уступкам и набирают больше баллов по признаку “отсутствие страха и доминантность” в тестировании на психопатию и больше баллов по шкале эгоистичной импульсивности. Широколицые мужчины также лучше дерутся.
Ломброзо возвращается ?
Конечно, это корреляционная зависимость, а не непочредственная. Однако...
Человек, как педоморфизм обезьяны - тоже интересная версия.
В массовой культуре иногда используется ложная трактовка идеи педоморфизма человека. В 1939 году Олдос Хаксли в своем романе “Через много лет” описал вымышленный мир, в котором люди живут гораздо дольше, чем в реальности. В этой истории Пятый граф Гонистера поедает сырые внутренности карпа в надежде отсрочить свою смерть. Затея старика оказывается успешной, однако позже выясняется, что это была сделка с дьяволом. К тому моменту, когда ему исполняется двести лет, он превращается во взрослую человекообразную обезьяну – неуправляемое волосатое животное, утратившее способность говорить на человеческом языке. Его держат взаперти в подземных катакомбах вместе со слугой, его ровесником, на которого он кричит и срывается по самому ничтожному поводу23.
В основе фантазии Хаксли лежало представление о человеке как о застрявшей в детстве обезьяне. По его мысли, если бы люди могли жить дольше, они бы перестали быть юными обезьянами – а значит, перестали бы быть и людьми. Это предположение родилось на основе научных данных. В 1926 году немецкий антрополог Альберт Нэф обратил внимание, что взрослый человек больше похож на молодого, а не на взрослого шимпанзе. Вывод из этого напрашивался сам собой: эволюция создала нас путем педоморфизма...
Имеющиеся данные показывают, что у людей, как и у овец, на гомосексуальные наклонности влияет уровень тестостерона во время эмбрионального развития. Внутриутробный уровень тестостерона обычно оценивают, сравнивая длину безымянного (четвертого) пальца с длиной указательного (второго) пальца: повышенный внутриутробный тестостерон ассоциирован с относительно длинным безымянным пальцем. Масштабные исследования гомосексуальных людей в США, Китае и Японии показали, что у гомосексуальных женщин безымянный палец, как правило, относительно длинный, а у гомосексуальных мужчин относительно короткий.
Надо же...
А я думала, что измерение пальцев, это какой-то закидон британских ученых, которым нечем заняться.
Еще одна загадка: почему мы считаем одни действия правильными, а другие нет? Ученые, пытаясь найти универсальное объяснение моральным правилам, обычно обращаются к двум концепциям: “утилитарной” и “деонтологической”. Каждая применима в ряде случаев, но ни одна не годится в качестве универсального ответа.
Согласно принципу утилитарности, люди должны всегда стремиться к максимизации общего блага. В некоторых экспериментах испытуемые, перед которыми ставят моральные дилеммы, ведут себя в соответствии с этим принципом. Одна из широко применяемых философских дилемм – мысленный эксперимент с вагонеткой, несущейся по рельсам. Наблюдатель знает, что, если он ничего не предпримет, вагонетка раздавит пять человек. Но он может переключить стрелку и направить вагонетку на другой путь, где она раздавит всего одного человека. Переключит ли он стрелку? 90 % людей, которым задавали этот вопрос, отвечали “да”. Ведь, переключив стрелку, можно спасти больше жизней, чем не делая ничего, и таким образом максимизировать общее благо. Это и есть принцип утилитарности.
Принцип деонтологии, напротив, утверждает, что категории добра и зла являются абсолютными. Они не подлежат сомнению. Иногда люди в своих действиях руководствуются именно этим принципом. В одном из экспериментов испытуемым рассказывают о враче и его пяти пациентах, которые погибнут, если им не пересадят донорские органы. У этого врача есть еще один пациент, чьи органы можно было бы использовать, чтобы спасти тех пятерых. Должен ли врач пожертвовать одним пациентом, чтобы спасти пятерых? 98 % процентов людей отвечают “нет”. Когда их спрашивают почему, они отвечают, что убивать нельзя.
Эти два примера показывают, что в разных ситуациях мы руководствуемся разными принципами.
В процессе эволюции человека реактивная агрессия снизилась, а проактивная осталась на высоком уровне. Как показывают приведенные в этой книге данные, наша склонность к реактивной агрессии уменьшилась в результате самоодомашнивания, которое началось как минимум 200 тысяч лет назад – а возможно, и раньше, в самом начале становления Homo sapiens чуть больше 300 тысяч лет назад. Ключевым фактором стало появление речи: она позволяла бета-самцам объединяться для убийства терроризировавших их альфа-самцов. Благодаря речи подчиненные особи могли согласовывать планы и убивать надежно и безопасно, не вступая в потенциально рискованные конфронтации;
Опираясь на наши знания о динамике развития человека, можно сделать и более общий вывод: группы и индивиды всегда будут заинтересованы в конкурентной борьбе за власть. Но это необязательно должно приводить к войнам. Необязательно всегда будет патриархат, издевательства в школах, сексуальное насилие, уличная преступность и злоупотребление властью. Справедливые и лишенные насилия формы социального устройства вполне возможны. И может быть, в будущем они будут даже более совершенны, чем те формы правления, которые сегодня существуют в Исландии и других относительно эгалитарных и миролюбивых странах.
Единственная гарантия, которую может дать эволюционный анализ, – это что создать более справедливое и мирное общество будет непросто. Это потребует огромных усилий, планирования и кооперации. Кочующие охотники-собиратели хорошо умели бороться с нарушителями правил и тиранами. Каждое сообщество должно найти свои способы борьбы. Чтобы предотвратить насилие, мы должны всегда помнить о том, как легко разрушить общественный строй и как трудно его создать...
Миссия человечества – не в укреплении кооперации: эта задача относительно проста и глубоко встроена в нашу мораль и одомашненную психику. Гораздо более трудная задача – это снижение нашей склонности к организованному насилию.
Мы уже начали движение в этом направлении, но идти нам еще далеко.
Оптимист, однако.
Последние строки:
Я надеюсь, что в скором времени смертную казнь отменят все страны мира – подобно тому, как большинство стран объявили вне закона такие архаичные традиции, как каннибализм, рабство и насилие в браке. Если какое-то поведение естественно, это не значит, что его стоит поощрять. В фильме 1951 года “Африканская королева” героиня Кэтрин Хепбёрн совершенно справедливо отчитала грубоватого Чарли Оллната, которого играл Хамфри Богарт, за его вульгарное поведение: “Мы пришли в этот мир, мистер Оллнат, чтобы возвыситься над своей природой”.
Тем не менее надо отдать должное заслугам смертной казни. До недавнего времени она ценилась совсем не за то, за что ее стоит ценить. Эволюционные последствия социально приемлемых убийств разглядеть не так просто. Может показаться, что значение смертной казни ограничено удовлетворением низменных инстинктов кровожадной толпы и деспотичных правителей. Но давайте сделаем шаг назад и, отдавая дань уважения нашему трудному прошлому, поблагодарим наших жестоких предков за то, что они сделали из нас человека разумного. Ведь, по иронии судьбы, именно палачи подарили нам зачатки разума.
Сегодня надо быть очень смелым, чтобы писать такое в условиях парадигм кафедры общественных наук.
Там еще много интересного.
Читать явно стОит.
100% доверчивость проявлять не обязательно.
